Зачем Бог создал атеистов

В атеистическом обществе бывшей Югославии, как и в остальной Европе, религия уже не признавалась, по выражению Маркса, «опиумом для народа». Если не считать тревожных политических манифестаций, религия напоминала, скорее, брошенную трубку для опиума, аттракцион для туристов, приезжающих поглазеть на огромные, но пустые соборы. Европейцы не возражали против религии, поскольку уже покончили с ней. Они стремились к опыту трансцендентного или сакрального, но не в религии. По мере того, как религии одна за другой создавали системы управления Богом, сам Бог становился сначала опасным, затем неправдоподобным и, наконец, неактуальным.

«А если все это твое божественное — не что иное, как догадки? Если там, наверху, нет ничего, кроме дальнего космоса, а здесь — ничего, кроме наших бьющихся сердец? Если у нас есть только наше тело, близкие люди, общая планета, небо над головой и различные истории? Что в этом плохого? Ты что, не понимаешь, как это красиво и перспективно?» Все это я слышал от атеистов, моих друзей и родственников. Они считали, что мир будет другим не без религии, а без Бога. Для моих религиозных друзей это было все равно, что бросаться в пучину бессмысленности. Но для моих друзей-атеистов в светской демократической стране, где религии и Богу было запрещено переманивать аудиторию с помощью только одного своего толкования реальности, это было значительное и многообещающее достижение. Мой друг раввин Ор Розе, преподающий в раввинской школе при Еврейском колледже в Ньютоне, Массачусетс, рассказал мне о разногласиях, или махлокете, — модели диалога ранних раввинов и хасидских наставников. Согласно представлениям иудеев, Бог сначала создал пустое пространство для сотворения жизни и продолжал предоставлять его по мере того, как продолжалось сотворение. Древние раввины считали, что сотворение продолжается в том числе и в горячих спорах, в которых мы приходим в состояние разногласия — высшую форму дискурса. Когда мы занимаем позицию и приводим аргументы в ее поддержку, между нами возникает пустое пространство, возмож­ность для возникновения совершенно новой идеи, неожиданного решения, шанса выдвинуться вперед.

Не соглашаясь, мы настраиваем себя друг против друга. Но помня о том, что объединяет нас, мы можем научиться разногласиям друг ради друга. Когда мы выступаем один против другого, возникают разрушения и даже смерть, когда мы не соглашаемся друг ради друга, идет жизнь.

Все человечество должно участвовать в диалоге сотворения. В том числе — атеисты. Иудаизм помогает нам понять: чтобы жизнь действовала и благие дела совершались, решения должны содержать в себе противоречия, семена собственной отмены, двери в лучшее, что всегда ждет нас в будущем. Раввины объясняют, что даже слова Торы, которые они считают совершенным даром Бога, подобны трепещущим язычкам пламени, которое никогда не бывает одинаковым. Или же каждое слово подобно камню, который можно раздробить и получить новые значения.

По всем этим причинам противодействие — это благословение.

Когда бы люди ни занимали и ни удерживали позиции смирением, в выигрыше остаемся мы все. Вот почему решения раввинов публикуются наряду с мнениями несогласных (в сущности, эти мнения зачастую приводят первыми), ибо независимо от того, что мы считаем правильным, мы также обязаны чтить чужие мнения, расходящиеся с нашими, и беречь их.

Таким образом, для меня атеизм — не враг религии, а еще один «раввин жизни». Атеисты — наши братья и сестры, партнеры и учителя, необходимые и добрые, в одном кругу с иудеями, христианами, мусульманами и приверженцами других религий. Их не следует считать гостями — они часть человеческой семьи, к которой мы все принадлежим; без них нам пришлось бы тяжелее. Каким стал бы мир без тех, кто сомневается в Боге? Мы, религиозные люди, общались бы друг с другом, словно в эхо-камере, а Бог, в которого мы верим, стал бы полностью управляемым, «Богом в коробочке». Без тех, кто сомневается в наших словах, между нами не осталось бы свободного места, где прикоснуться к истине, пусть даже мимолетно, мог бы любой из нас.