Молочное братство

Изучая психологию развития в аспирантуре, я узнал об одном эксперименте, в ходе которого ученые пытались определить, реагируют ли младенцы на материнские голоса. Ученые создали систему связи с младенцами посредством высокотехнологичных электронных датчиков, имеющих внешнее сходство с сосками и позволяющих измерять интенсивность сосания — если угодно, это были суперсоски. Каждому младенцу давали послушать запись женских голосов, из которых только один принадлежал его матери. В первой части эксперимента каждую суперсоску подключали к усилителю, благодаря чему материнский голос звучал громче остальных, громкость была пропорциональна интенсивности сосания. Во второй части эксперимента исследователи поступили наоборот: чем старательнее младенец сосал, тем тише становился материнский голос по сравнению с другими женскими голосами. Как ни удивительно, оказалось, что все новорожденные сосали с большей или меньшей интенсивностью — в зависимости от того, что требовалось, чтобы отчетливее слышать материнский голос.

На мой взгляд, это не только поразительное научное, но и духовное открытие. Мухаммад Ибн Араби, мусульманский философ, живший в XIII веке, автор более чем 350 трудов, возможно, величайший философ-мистик ислама, стоящий наравне с Джалаладдином Руми, выдающаяся личность в сфере человеческой духовности, писал в своем самом масштабном труде, «Мекканские откровения», о трех сообществах: братстве крови (близких, связанных кровным родством), братстве воды (более широком сообществе людей, придерживающихся одних и тех же убеждений, товарищей по религии) и братстве молока (сообществе всех людей, объединенных тем, что все они насыщались от груди Божественной Любви).

Эти слова нашли отзвук глубоко в моем сердце. Моя семья, рассуждал я, это мои кровные родственники, люди, которыми я окружен в этом мире. Когда меня крестили погружением в воду, границы моего сообщества расширились. Вода — распространенный символ, которым пользуются, чтобы провозгласить выбор конкретного духовного пути и сообщества, следующего этим путем. А теперь, спустя два десятилетия, я хочу принадлежать к молочному братству, сообществу, которое питается везде, и каждый на свой лад, сладким познанием, благодаря Дарителю Жизни, не признающему человеческих границ.

Иоанн, — вероятно, первый мистик христианской церкви и автор четвертого евангелия, — в своем послании пишет о Боге особенно необычным образом. Вместо того чтобы пересыпать свои слова о Боге отрицаниями, сравнениями, контрастами, метафорами и другими лингвистическими ухищрениями, позволяющими осторожно приблизиться к концепции Бога, Иоанн предпринимает страстную попытку напрямую высказаться о том, кто есть Бог.

«Возлюбленные! — пишет он. — Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога; кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь… Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем». Иоанн отождествляет Бога с любовью, помещает Бога в каждого, кто любит, а каждого любящего — в Бога. Почувствовав склонность новорожденной религии занимать позицию единственной хранительницы Бога в мире, Иоанн, настаивая, что «любовь Божия к нам открылась» в том, что Бог послал нам Иисуса, выходит за рамки христианских представлений о значении слова «Бог» и связывает скрывающуюся за ним реальность со всем человечеством. Не каждый человек — мой кровный брат, лишь некоторые люди входят в мое братство воды, но, несомненно, каждый может войти в мое молочное братство. Бог — наш возлюбленный, следовательно, Его невозможно подчинить себе. Толкование откровений исключительно как способа познания Бога сужает наше сознание, приглушает эмоции, уменьшает понимание. Таим образом, наша ситуация с «познанием Бога» подобна положению младенца на руках у матери. Находясь в руках матери, младенец не «понимает» ее, а скорее, ощущает, что мать познает его. Точно так же откровение Божье, которое мы получаем от Бога, приходит не просто из слов наших священных писаний, а через дар жизни, которая нас обнимает. Сама жизнь — откровение, место, где Бог поддерживает и преображает нас. Мы не в силах завладеть Богом, хотя преображаемся потому, что Бог владеет нами. Обнимая нас, Бог подобен матери, явлен способом, который реален, но остается тайной.

Индийская поэтесса XVI века Мира (Мирабай), получившая признание индуистов, христиан и мусульман, писала:

У Бога особый интерес к женщинам,
ибо они способны поднести мир к груди
и помочь Ему утешить.

История вселенной — это история любви. Нас обнимает мать, когда мы еще малы, обнимают любимые, когда мы взрослеем, обнимают дети, когда мы стареем, но кто бы нас ни обнимал, опекун, друг или добрый незнакомец, мы воспринимаем историю вселенной.

Мою жажду определенности не утолило сидение на старой скамейке вдали от армейских казарм, между двумя мирами. Я продолжал желать еще одного поцелуя. Потому я и остался верующим! Мое неосуществленное стремление к Богу слаще любого другого исполнившегося желания. Моя неопределенность, связанная с Богом, гораздо утешительнее, чем любая определенность, какую я когда-либо чувствовал.

Меня обнимают.

И поцелуи Возлюбленного ощущаются по-прежнему.