Здравствуй, пастор! Ты никогда не прочтешь это письмо.

Ты меня не знаешь, я тот, один из самых бедных членов твоего собрания...

Я ухожу раньше окончания проповеди, чтобы не остаться оттиснённым в угол хола счастливыми братьями и сёстрами. Ухожу, чтобы не плакать от одиночества, видя радостные улыбки тех, кто нашёл друг друга в этой туче прихожан.

Я не затворник и не горд... Я не прячусь, просто меня не видно под моей серой и потрёпанной одеждой.

Я не очень хорошо пахну, я знаю об этом. Нечем заплатить за воду... Её отключили.

Я никого не осуждаю, я даже не думаю об этом... Мне бы только поговрить с тобой, пастор.

Я бы сказал, как мне дороги сказанные тобою слова про дружбу, про братство, про верность Богу и собранию... И как мне бывает одиноко на проповеди... Мне бы только прикоснуться к тебе... Пожать твою руку... Может, ты даже отругаешь меня за грусть и тоску... И скажешь: "Радуйтесь! - написано, - И ещё говорю: "Радуйтесь..."

Но ты улыбаешся не мне... И смеёшся не со мной... Ругаешь и вычитываешь ты, кстати, тоже не меня...

Недавно был пикник... Но я не смог добраться до места встречи... Да и что бы я мог взять с собой на эту встречу сытых людей... Только плоский, прилипший к спине желудок и бесконечное желание быть единым с моими братьями и сёстрами... Один дух, одно сердце...

Я всё понимаю, пастор, у тебя ответственность, большое собрание людей, чьи души ты ведёшь к вечности... К пониманию Его, к трепетной и страшной встрече с Ним!

Я позвонил в офис из таксофона... Попросил встречи с тобой, любимый брат-пастор...

Но мне сказали, что ты очень занят... И спросили мой номер, чтобы мне перезвонить, и даже записали моё имя и фамилию... Но... Телефон мой давно отключен... Я попросил: "Давайте я перезвоню, только скажите когда..." На том конце сказали, что сами не знают... звоните...

Мои попытки поговорить с братьями или сёстрами тоже не увенчались успехом... Я плохо пахну... И уже смахиваю на бомжа... Но я же не бомж, у меня есть адрес!!! У меня ещё есть квартира... Хотя скорее это можно назвать четыре стены, в прямом смысле этого слова!

О-о-о... Иисус знает, какую большую десятину я хотел бы принести... Я тихонько плачу в своём уголке в конце зала, когда звучит слово на пожертвование... Ведь всегда в нём говорится про десятину, а мне отдать её не с чего...

Однажды я услышал про бедную вдову, которая принесла всё, что имела... И я, от всего сердца, с радостью... отдал всё, что имел... И... шёл домой пешком... А потом заболел... В туфли попала вода... Ноги промокли, и я простыл... И пропустил два собрания подряд... Мне было больно... Одиноко... Температура не грела, а заставляла биться в ознобе от холода...

Я кашлял и вспоминал Павла... Я томился в темнице моей плоти... Когда моё сознание тускнело, приходил Он, Иисус... Брал за руку и молчал... Грел меня своими глазами, глазами наполненными бесконечной, так и непонятой людьми, любовью... Он молчал... Но от Его молчания становилось легко... И я летал, я был свободен... И я ждал... Ждал того, чего люди обычно не ждут... В моей тихой, холодной и пустой квртирке...

Когда болезнь отступала... Приходила боль... Я каялся, каялся тысячи раз... Я искал в моей памяти... За что?! Почему?!... И не находил... Я рыдал, но не громко, а тихо... Силы уходили...

Потом пришёл Он, Иисус... В комнатке стало светло... Он подошёл и тихонько сказал: "Не жди! Никто не придёт!" "За что?! Господи! Почему?!" "Потому что Я очень тебя люблю! Чуть больше, чем всех... Но не гордись, но бойся... И кайся... Теперь же..." И вот... я каюсь, что искал встречи с тобой, пастор. Я каюсь, что иногда, глядя на братьев и сестёр, я забывал про Тебя, милый Иисус... Я каюсь, что хотел любви, я каюсь, что не хотел одиночества, я каюсь, что боялся бедности, я каюсь, что хотел признания, признания людей... Я каюсь, что так и не понял ни одной твоей проповеди, пастор...

Я каюсь, каюсь, каюсь...

В глазах потемнело.... Кашель сдавил грудь... Всё не то... Что я пропустил, Боже?!

И вдруг стало легко... Не стало кашля, не стало голода... Пришёл Он: "Ты пропустил одно... Ты не заметил такого же, как ты... Он был рядом с тобой, но ты его не увидел..."

Да... Да... Да... Он сидел ещё дальше, чем я... Я его не замечал... Его тоже не заметили... Про него тоже забыли... Он тоже был одинок... Слёзы хлынули из глаз болью, ненавистью к самому себе...

Крик вырвался из груди надрывным кашлем... Тело свело судорогой... А-а-а-аааа... Прости... Прости... Прости... Где он, кто он? Он был, как я... А я не видел... Что-то встало на пути... Что-то помешало увидеть... Мы могли быть вместе... Мы бы поняли друг друга... Мы могли бы молиться и верить вместе... Учиться доверять... И снова пришёл Он, Иисус: "Ты прощён... Тот, кого ты не заметил, Тот, кто тоже был одинок, теперь с тобой, навсегда... И ты с Ним..." Прощён... Легче... дышать... Ушёл озноб... Как-то странно... Не привычно...

Комната стала какой-то нереальной... Одежда... отстранилась от тела... Голова стала ясной... Мысли стали простыми и понятными... Не грусть... Не тоска... Не одиночество... Всё во всём... Часть всего... И ничего... Странно... Иисус стал посредине комнаты: "Ну вот.. Пришло твоё время... Пойдём". Его слова звучали, как... шелест листьев... Нет... Как журчание ручья... Нет, нет... Как шум ветра... Нет... это... это жизнь... Его слова были живыми... и были сама Жизнь...

И тут я вспомнил: "А тот, второй, кого забыли?" Иисус взял меня за руку: "Это был Я!"

... Ну вот... Ты никогда этого не прочтёшь, пастор, и никогда меня больше не увидишь, потому что я буду ТАМ другим... Ты меня не узнаешь... Я так хотел бы сейчас сказать тебе, как непонятна эта любовь... Любовь Христа.... Вот я иду... Он держит меня за руку... И я до сих пор не понял, за что Он нас так любит... Прощай, милый брат, дорогой пастор!

Борис Пелех специально для Protestant.Ru